Мой друг ушел туда. Может, и ваш сокол тоже.
И огр понял, что надо вообще заканчивать разговор.
Мой друг ушел туда. Может, и ваш сокол тоже.
Пусть птица поохотится чуть подольше. Казалось, он вообще привык, чтобы ему помогали и даже носили на руках. Толчук поднимал эльфа, как пушинку, дивясь легкости этого странного существа, напоминавшей ему легкость пустой яичной скорлупы. Чтото в этом рассказе весьма беспокоило его, но что он никак не мог понять. Сначала огр попытался вспомнить все, что было ему известно об эльфах, потом постарался восстановить все подробности их первой встречи здесь, и к тому моменту, как они перелезли через завал, вдруг понял, что именно так обеспокоило его. Тот стоял опустив плечи, явно утомленный переходом. Когда мы в первый раз встретились в лесу, вы ведь ничего не говорили про наследника, а только про какуюто ведьму.
Это что, одно и то же? Наши оракулы сказали, что в этой земле появится ведьма, и появится там, в той же долине, что и наш король. К этой ведьме, как бабочки на пламя, слетятся ее защитники со всей страны, и она окончательно разорит наши древние дома. Так что, помимо короля, я ищу и ведьму. Старый бродяга изо всех сил отворачивал лицо от льющегося оттуда света. По щеке жонглера и воина проползла единственная слеза, сверкнув на мгновение алмазом. Но тот ничего не ответил и только указал вперед.
Елена осторожно подкралась к дяде и выглянула изза его плеча. Свет шел откудато из самого центра круглого зала, оказавшегося совершенно пустым и даже лишенным какихлибо украшений по стенам. Удивительная работа, прошептал дядя, щурясь на свет. Однако старый воин снова промолчал и лишь слегка покачал головой. Оно сгущалось вокруг, придавая скульптуре больший объем и выразительность.
И, конечно, это творение не гоблинов. Гладкость камня, тонкая прорисовка деталей, особенно глаза и губы это совсем иное, чем сцены на арке. Перед ними был маленький мальчик, никак не больше десяти зим. Он стоял на коленях, одной рукой опершись о пол, а другую подняв высоко вверх, словно зовя когото.